Столпы Земли - Страница 301

301

Сейчас, спустя годы, к нему пришло настоящее понимание жизни со всеми ее горестями, радостями и трудностями; все оказалось совсем непросто: и его странно-воинственная дружба с Филипом, и их с Алиной разрушенная любовь, и его чрезмерно честолюбивое желание построить самый красивый на свете собор, и жгучая потребность узнать всю правду об отце…

Ему очень хотелось вновь увидеть мать, ведь прошло два года с того дня, как они расстались; она, наверное, очень изменилась за это время, думал Джек. Он очень ждал этой встречи. Теперь, правда, ему все приходилось делать самому, и все же как хорошо всегда иметь рядом человека, готового в любой момент прийти тебе на помощь.

Весь день он добирался до того места, где они когда-то жили с матерью. Зимний день быстро катился к концу. Темнело. Совсем скоро ему придется прекратить поиски их пещеры и подумать о ночлеге. «Будет, наверное, ужасно холодно, — подумал Джек, — но, с другой стороны, чего мне бояться: я столько лет прожил в этом лесу».

Мать сама нашла его.

Он уже совсем было отчаялся. Впереди стеной стоял лес, и только узенькая, почти невидимая глазу тропка, по которой бегали разве что барсуки и лисы, изгибаясь, уходила в чащу. Пора было останавливаться и по своим же следам возвращаться.

Джек развернул лошадь — и тут столкнулся с Эллен.

— Ты совсем разучился бесшумно ходить по лесу, — сказала она. — Я услышала тебя еще за милю.

Джек улыбнулся: мать совсем не изменилась.

— Здравствуй, мама, — и поцеловал в щеку, а потом в порыве чувств крепко обнял ее.

Она провела рукой по его лицу:

— Совсем исхудал.

Он смотрел на нее, не сводя глаз: она была такая же красивая — загорелая, полная сил, волосы по-прежнему густые и темные, без единой сединки. Глаза все так же отливали золотом и, казалось, просвечивали насквозь.

— А ты совсем не изменилась, — сказал Джек.

— Где же ты пропадал все это время?

— Дошел до Компостеллы, потом пошел еще дальше, в Толедо.

— Алина пошла за тобой…

— Она нашла меня. Спасибо тебе.

— Я очень рада. — Она закрыла глаза, словно посылая благодарную молитву на небеса. — Так рада… — И повела его к своей пещере, которая оказалась совсем рядом. Все-таки память Джека не подвела.

Внутри ярко полыхал очаг, на стенах, разбрасывая тусклый свет, горели три лучины. Она налила ему в кружку сидра из диких яблок и меда, поджарила немного каштанов. Джек, помня, чего всегда не хватало лесным жителям и что нельзя было сделать самому, привез с собой ножи, веревку, мыло и соль. Мать уже освежевала кролика, чтобы приготовить его на ужин.

— Как живешь, мама? — спросил Джек.

— Все хорошо, — ответила она, но, взглянув на сына, поняла, что спрашивал он серьезно. — Мне очень не хватает Тома. Но он умер, а другого мужа мне не надо.

— Ну а всем остальным ты довольна?

— И да и нет. Я привыкла жить в лесу. Мне нравится быть одной. Никогда не могла смириться с тем, что священники вечно совали свои нос в чужие дела и учили меня жизни. Но я очень скучаю по тебе. Марте и Алине, я так хотела бы, чтобы внук был рядом. — Она улыбнулась. — Хотя после того, что я наговорила в церкви, мне путь в Кингсбридж заказан. Приор Филип никогда не простит меня. Но если бы я могла соединить вас с Алиной, я бы обязательно вернулась. — Она оторвалась на миг от кролика, и довольная улыбка появилась на ее лице: — И как тебе нравится супружеская жизнь?

— Ты же знаешь, что мы не женаты. В глазах Церкви Алина все еще жена Альфреда.

— Не будь глупеньким. Что Церковь знает об этом?

— Они помнят, кого обвенчали. Мне не дали бы строить новый собор, если бы я жил с чужой женой.

Ее глаза блеснули гневом:

— Такты оставил ее?

— Да. До тех пор, пока она не получит развод.

Мать отложила в сторону кроличью шкурку. Острым окровавленным ножом она начала разделывать тушку, бросая кусочки мяса в стоящий на огне котелок.

— Приор Филип однажды поступил со мной так же, еще когда мы были с Томом. Я знаю, почему он так бесится, если видит, что люди любят друг друга. Самому ему все это запрещено, а когда сам чего-то не можешь, всегда хочется запретить то же и другим. Конечно, он не вправе противиться, когда брак благословлен Церковью, но, если любящие не состоят в законном браке, тут он изо всех сил старается испортить им жизнь и испытывает от этого странное удовольствие. — Она отрезала лапки и бросила их в полное мусора деревянное ведро.

Джек понимающе кивнул. Он принял решение Филипа как неизбежное и все-таки, прощаясь по вечерам с Алиной и покидая ее дом, каждый раз злился на приора. И сейчас он понимал негодование матери.

— Все же это ненадолго, — снова как бы уговаривая себя самого, сказал Джек.

— А что говорит Алина?

Джек скорчил гримасу:

— Ей тоже несладко. Она считает во всем виноватой себя. Говорит, не надо было ей выходить замуж за Альфреда.

— Правильно говорит. Но и ты тоже хорош: уперся — хочу, мол, строить церкви — и все тут.

Обидно, что мать не хотела его понять.

— Мама, но все остальное не стоит того. Церкви — самые большие, самые высокие и красивые здания на свете. Поэтому и строить их так непросто, поэтому и требуется от мастеров настоящее умение и талант.

— И ты не согласишься ни на что другое?

— Конечно нет.

Она в замешательстве покачала головой:

— Я никогда, наверное, не пойму, откуда у моего сына такая вера в то, что ему предначертано стать великим. — Она бросила остатки кролика в котел и стала вычищать шкурку: мех ей еще пригодится. — Это ты унаследовал явно не от своих предков.

301